Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Sherlock BBC. Rat, wedding, bow (c)

Сама себе удивилась, когда увидела сегодня в сети вот это, и почувствовала, что у меня захватывает дух. Оно действительно начинается, теперь уже вот-вот...
Надо же, я все же очень жду продолжения! Это не сравнимо с тем нетерпением перед появлением второго сезона больше года назад, но оно есть, это ожидание. Я должна увидеть «Пустой дом»! Одна из важных для меня историй в этом мире до сих пор не обрела законченности в моем понимании. А мне очень нужно ее закончить. Оправдаются мои надежды или я смертельно разочаруюсь, не столь важно.

Бах не выносил незаконченных мелодий.(с) Похоже, это и про меня тоже.



Съемки третьего сезона "Шерлока" начинаются в понедельник 18.03. Декорации готовы, тексты прочитаны.



В уикенд перед съемкой была в доме тишь -
Ее не тревожил никто, даже мышь.

Взято отсюда: sherlock-series.livejournal.com/814688.html

@темы: Sherlock BBC, Случайное

---

И еще раз о "Франкенштейне", отпуская

Я не могу назвать себя знатоком драматургии. Пьесы - это специфический жанр, всегда предполагающий не только читательское, но и зрительское восприятие. Читать пьесы часто сложнее, чем прозаические произведения или стихи, по крайней мере, для меня. Но среди пьес всегда были такие, которые странным образом лучше подходят для прочтения, нежели для постановки. В том смысле, что посыл авторского текста так прозрачен, сам текст настолько уникален, что ему не требуется актер для донесения его идей до читателя, потому что автор уже все для своего читателя сделал. И, исключительно по моему мнению, актер на сцене может даже при определенных условиях сыграть против авторского текста, разрушив магию произведения. Для меня, например, такими бесспорными пьесами, написанными скорее для прочтения, чем для сценического воплощения, являются «Маленькие трагедии» А.С.Пушкина. Или «Маркиза де Сад» Юкио Мисимы. К ним же можно отнести и «Фауста» Гете и, как ни странно, «Гамлета» Шекспира. Это личное мнение, конечно, но простое чтение этих пьес уже способно дать читателю очень многое, и не всякая постановка способна чем-то еще обогатить их смысл.

Но подавляющему большинству пьес сценическое воплощение необходимо. Смысл их текста способен ускользнуть при простом прочтении, не говоря уже о том, что просто читать их бывает неинтересно. Актеры же, вдыхающие душу в слова драматурга, трактующие эти слова и авторских персонажей по-своему, создают в каждой новой постановке уникальную реальность. В последнее время для меня такой вот пьесой, которая нуждается в актере для более полного ее восприятия, стал «Франкенштейн» Ника Дира. Та самая пьеса, знаменитую постановку которой Национальный театр Лондона транслировал по всему миру и о впечатлениях от которой я тоже писала в своем дневнике. На вышеизложенные мысли меня, собственно, натолкнули не столько два варианта лондонской постановки с актерами, меняющимися в двух главных ролях, сколько постановка этой же самой пьесы в Национальном театре Хельсинки в этом году. Я узнала о ней случайно, и не удержалась от того, чтобы не полюбопытствовать, посмотреть еще раз… А здесь просто изложить некоторые из своих впечатлений, чтобы поставить точку просмотрам череды постановок данной пьесы, и отпустить их.

Визуальное воплощение было очень красивым! (Я не хочу сравнивать его с постановкой NT Лондона, это было бы некорректно. Слишком уж они отличались, на мой взгляд.) Здесь перед зрителем развернули готичную сказку для взрослых, в стиле братьев Гримм. Мрачноватые стрельчатые арки, покосившиеся органные трубы, выглядящие неровными зубами сказочных чудовищ, живой огонь и живой лед в синеватых сумерках. И во время этого просмотра я в полной мере ощутила, насколько по-разному может звучать авторский текст в зависимости от того, что именно захочет подчеркнуть - или пропустит - в нем актер.

Точно так же я бы не хотела сравнивать актерские воплощения главных героев, увиденные в Хельсинки, с работами Бенедикта Камбербэтча и Джонни Ли Миллера. Здешние актеры не меняются местами, у них другой темперамент, другой подход, другой язык. Но если бы я посмотрела эту пьесу сначала здесь, она вряд ли подвигла бы меня на написание тех двух обширных постов в моем дневнике. Пьеса Дира стала здесь именно сказкой. Где-то страшноватой, где-то печальной, но сказкой, про которые любой взрослый человек может с облегчением сказать по окончании, что они всегда «неправда». Самоуверенный ученый Виктор Франкенштейн, замахнувшийся на повторение божьего труда, холодноват в своей одержимости, порой демонстрирует малодушие слабого характера, но в финале принимает всю ответственность за содеянное. Захотелось пожелать ему в следующий раз думать получше, хотя следующего раза, конечно же, уже не будет… Человеческое сочувствие к Виктору остается, но справедливость обрушившегося на него возмездия так же не вызывает сомнений. Бегство Франкенштейна в самом начале пьесы, оставшееся для меня не понятым в одной из двух постановок лондонского NT, здесь выглядит очень логичным: новорожденное Существо проявляет к нему что-то вроде инстинктивной агрессии, и у Виктора просто не остается другого выхода, как бежать в панике.

Очень понравилась невеста Виктора Елизабет. В ней гораздо меньше мягкости Елизабет из лондонской постановки, здесь юная девушка демонстрирует Виктору решительный характер женщины нового времени, не стесняясь показать свое недовольство и даже горячий протест против поездки Виктора, а позже и его откровений о созданном Существе. Эта девушка уж точно смогла бы быть способной помощницей Виктору в его работе! Те же слова – но как по-новому, в хорошем смысле, зазвучал персонаж!

Самая главная роль – Существа – оставила сложные впечатления. Потрясающей до натуралистичности работы тела актера, которой отличались воплощения на лондонской сцене, здесь не было. Это Существо держало в напряжении чуть иначе. Я даже не сразу определилась со своим отношением к нему, мне удалось сделать это только в финале, после заключительных диалогов бредущих навстречу своей смерти героев. Да, сотворенное чудовище – «плоть от плоти» своего создателя, искаженное зеркальное отражение самого Виктора Франкенштейна, его темный "образ и подобие", и признать и принять его существование в себе самом Виктор не готов. Но дело не в этом. Дело в том, что признанные или непризнанные, принятые или нет, сталкивающиеся с несправедливостью этого мира или с самыми лучшими, самыми светлыми его представителями, чудовища человеческих душ остаются чудовищами. Их истинная сущность все равно проявит себя при первом же подходящем случае. Буквально из воздуха в театральном зале здесь, в стране узаконенной толерантности, сформировалась мысль о том, что, наверное, не всякая непохожесть в этом мире заслуживает терпимости и понимания. Иногда – не заслуживает…













Фотографии взяты отсюда: www.flickr.com/photos/kansallisteatteri/sets/72...

@темы: Others, Театр, Просто мнение

---

Английский сериал "Конец парада"

«В великие дни расцвета английской сцены люди не ходили смотреть пьесы, они ходили смотреть актеров.»
С. Моэм. «Театр»



Думаю, участие Бенедикта Камбербетча сыграло не последнюю роль в том, что я все-таки посмотрела сериал «Конец парада»! Вряд ли он стал очень громким событием в мире кинематографа, и вряд ли ему отдадут должное все. Прежде всего, по причине сосредоточенности этой эпопеи не на действии или событиях, а исключительно на характерах героев. Наверное, те, кто говорит, что эта драма – европейский аналог «Унесенных ветром», по-своему правы. Перипетии классического любовного треугольника на изломе двух эпох, уходящего старого и вступающего в свои права нового мира не такая уж свежая тема в литературе и кино. Особенными такие драмы делают только отдельно взятые характеры и их актерские воплощения на экране. И если они, эти воплощения, интересны, сумели зацепить и заставить сопереживать, то задачу создателей можно считать успешно выполненной.

«Конец парада» благодаря сдержанности и размеренности повествованию получился очень английским. И очень красивым визуально!

читать дальше, спойлерно

При просмотре я не раз ловила себя на мысли, что хотела бы оказаться в тех местах, в том времени. Среди безмятежных пейзажей Йоркшира с их просторами полей, пересеченных живыми изгородями, одиноких старинных усадеб с ажурными решетками ворот, окруженных сумрачными парками. Во времена сезонов охоты на оленей, прогулок верхом, балов и пикников. Почувствовать ветер, треплющий вуали и амазонки разодетых модниц, и покачивающий ветви древнего кедра, знаменитого дерева Гроуби в имении Тидженсов, тихонько позванивающие многочисленными висящими на них талисманами бог знает скольких ушедших эпох...



В трио главных героев по-своему отдаешь должное каждому из них. Конечно, было очень приятно посмотреть на Бенедикта Камбербетча в роли Кристофера Тидженса, которую, к тому же, он сам отмечал, как самую любимую на данный момент его актерской карьеры. Ну, а персонажи Ребекки Холл (жена Тидженса Сильвия) и Аделаиды Клеменс (юная Валентина) очень неплохо оттеняют его. В общем, все трое образуют устойчивую и продуманную композицию!

Одна из двух ключевых женских фигур, Сильвия - женщина до мозга костей, идеал рафаэлитов. Для нее ее женственность – единственный возможный способ существования и единственное предназначение в этом мире. Роковая женщина-вамп с ярко накрашенными губами, чья самая желанная пища - страсть и отчаяние влюбленных в нее мужчин. Ей, столь легко одерживающей победы и повергающей к своим ногам всех без разбора, выпадает нелегкий и нежеланный жребий – полюбить своего мужа Кристофера Тидженса, брак с которым она рассматривала только как способ избежать общественного позора. Она не хочет его любить, но разница между ним и ее поклонниками слишком заметна, а она сама слишком неглупа, чтобы не поддаться странному обаянию личности Кристофера, поразительной цельности его натуры, глубокого и проницательного ума, верности своим идеалам, нравственной чистоты… Столь редкие дары в привычном ей обществе! Но Сильвия слишком привыкла играть, и потому не может позволить себе искренность – несомненно, являющуюся в ее глазах опасной слабостью - даже с ним.

Сильвия должна бы вызывать у зрителя подозрения и неприязнь – ведь никогда не знаешь, что придет ей в голову этой переменчивой и взбалмошной сирене, мечтающей побольнее уколоть своего супруга, и что она совершит в следующий момент. Но вместо этого к ней невольно испытываешь и сочувствие, и даже восхищение. Как же такой, как она, должно быть нелегко желать любви единственного человека, который никогда не полюбит ее хотя бы потому, что с самого начала не доверяет ей, обманом заманившей его в сети брака с нею. Ей, ожидающей хотя бы проблесков его одобрения и уважения о ответ на ее честные попытки изменить свой образ жизни, порвать со всеми любовниками, приходится удовольствоваться только терпимостью и добротой Кристофера. Аморфной добротой, в которой без следа тонут отточенные, пропитанные ядом стрелы ее удушливой ненависти к мужу, которая на самом деле не что иное, как неудовлетворенная страсть.



Глядя на героя Бенедикта Камбербетча иногда кажется, что он, этот человек, просто в силу своего характера, не говоря уже о не самой выгодной внешности, не может вызывать в подобной женщине столь сильных чувств. Но ведь и вторая героиня этого треугольника - юная Валентина - без памяти любит его. Обаяние глубокого ума в сочетании с трогательной и беззащитной эмоциональностью, которую Кристофер изо всех сил старается скрывать, не остаются незамеченными этой женщиной нового типа.

Да, Валентина – женщина нового типа. С самой ранней юности она помогает в работе своей матери, писательнице, позже пойдет работать учительницей. И еще – она убежденный и активный борец за права женщин. Это неожиданно для девушки такой нежной внешности, но факт: в Валентине чувствуется прочный стержень сильного характера. Не менее сильного, чем у Сильвии, но сила этих двух женщин разная. Сильвия покоряет неудержимой и даже агрессивной страстностью натуры, она – словно вспышка молнии, тогда как Валентина – кристальной чистоты алмаз. Она с самого начала вызывает – помимо поклонения – еще и искреннее уважение Тидженса. И, в отличие от Сильвии, она готова ждать своего избранника долго и терпеливо. Отчасти потому, что ей всегда есть чем заниматься, есть куда приложить свой ум и свои силы, в то время как уроженка высшего общества Сильвия вынуждена, подобно многим одаренным женщинам того времени, биться в тисках сменяющих друг друга праздных желаний, безудержно скучая в окружающем ее мире.



Кристофер же вызвал у меня сложные чувства. Его старомодность, верность идеалам прежних эпох подчеркивается на протяжении всего фильма. Этот персонаж должен бы казаться очень привлекательным, вызывать симпатии и сочувствие за свои – несомненно – выдающиеся качества, истинное благородство и ту трудную ситуацию, в которой он оказался благодаря женитьбе на нелюбимой женщине. Он их и вызывает! Но его выраженная положительность порой странно играет против его светлого образа. Этот умный, понимающий и проницательный философ уже давно стал узником своей башни из слоновой кости, того самого «парада», о котором он говорит. Личное счастье и счастье окружающих его людей он приносит в жертву своему кодексу чести. Плодами его энциклопедического ума пользуется все, кроме него. Его благородная щедрость превращает его в дойную корову его же собственных друзей. Одаренный человек, он не может найти свое место там, где обыкновенные ловкачи добиваются высокого положения и материальных благ. Пресловутая же верность своим принципам и нравственная чистота Тидженса часто ощущаются жестокостью в отношении его близких, что вызывает почти отчаяние, ведь Кристофер способен на искреннюю любовь. Сосуществовать с таким человеком людям очень непросто. Но, наверное, не сложнее, чем ему с самим собой.

Весь сериал, собственно, прослеживает трудный путь Кристофера – «Несущего Свой Крест» - на свободу из этой самой башни. И даже война с ее ужасами окопов – всего лишь одна из многочисленных декораций, в которых это изменение, символизируемое горящими в камине последними поленьями от родового дерева Гроуби, свершается. Сериал заканчивается на светлой и романтичной ноте, и за это авторам хочется сказать искреннее спасибо. Потому что, на самом деле, в эти изменения верится с трудом. Подобный характер способен, наверное, сыграть со своим обладателем странную шутку. Его цельность обернется отсутствием гибкости, принципиальность – недальновидностью, а бесспорное мужество всего лишь подкрепит нежелание встречать реальную жизнь лицом к лицу и убедит навсегда потеряться среди безмятежных просторов старого безопасного мира. Подобные Тидженсу интеллектуальные ревнители идеалов прошлого чувствуют себя уверенно только в замкнутом мире книг и ученых бесед. Будут ли Кристофер и Валентина счастливы вместе, когда чистая радость их воссоединения сменится повседневностью? Ведь практичной дальновидности и умения ориентироваться в окружающем реальном мире женщины ожидают именно от мужчин, и потому…

А что, собственно, «потому»? Это не более, чем домыслы сопереживающего зрителя. Сериал закончен, он подарил нам всем прекрасных персонажей, и продолжать эту историю каждый волен так, как ему захочется. Можно даже обратиться к бесконечному роману Форда Мэддокса Форда. Или не продолжать совсем, а просто возвращаться к «Концу парада» в минуты, когда душа запросит со вкусом поставленной красивой костюмированной драмы человеческих характеров, воплощенных выдающимися актерами.

P.S. Я не пою здесь дифирамбов актерским работам. Для меня их персонажи просто стали реальными, несмотря на существенный временной разрыв между нами, ия до сих пор не могу перестать переживать за всех троих. А в этом случае, мне кажется, любые похвалы теряют смысл. Все слишком очевидно.

P. P.S. Кстати:
sherlock-series.livejournal.com/813135.html
Чему я нисколько не удивляюсь! Закономерный результат. Молодцы!



Фотографии, использованные в этом посте, взяты из открытых сетевых ресурсов: рекламных релизов, рецензий и журнальных статей.

@темы: Others, Просто мнение

---

Новый год 2013

Таким был наш день 1 января наступившего 2013. Практически буквально побывали в гостях у эльфов в запретных лесах на вершине горы. Здесь царят вечные полумрак и тишина. Клочья серых туч цепляются за ветви деревьев, призрачным туманом укрывая это царство снов. Тысячи прозрачных капель дрожат на стеблях трав и мхов. Сюда не проникает даже холодный горный ветер, это свой, закрытый от всех мир. Кажется, что войдя сюда и проведя менее часа в прогулке, выйдешь наружу уже через сотню лет. Ведь так эльфы шутят над теми, кто без спросу приходит в их владения?

Примерно так это выглядело

А вот как это называется на самом деле:
Остров La Gomera. Леса национального парка Гарахонай. ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D0%B0%D1%80%D0%B0%...

@темы: Случайное

---

Лондон, панорама

Эти снимки сделаны с купола собора Св. Павла. Очень высоко было лезть, но погода была прекрасная, и я оказалась поблизости. В общем, залезла. Ноги болят. Но теперь будут у меня и такие виды на память.

смотреть

@темы: Случайное

---

Хэллоуин

В каждый год он - разный. Главное, не мешать ему. В этом году - вот такой.

Смотреть дальше

Снимки сделаны в Лондоне (Хэмпстеде), Pergola and Hill gardens. А так же в Хэмпстедском лесу и Ридженс-парке.

@темы: Случайное

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Спектакль NT Live: The Last of the Haussmans

Недавно посмотрела еще одну постановку лондонского Национального Театра в рамках программы NT Live. Честно говоря, после «Франкенштейна» остались очень хорошие впечатления от просмотра театрального спектакля на большом экране. Все-таки, как близко ни сиди в зале театра, так хорошо охватить взглядом сцену не получится. Не получится увидеть крупные планы, хорошенько разглядеть выражения лиц… В живом походе в театр, конечно, всегда были и будут свои преимущества и особенности, но я все равно испытываю благодарность по отношению к англичанам и их отличной идее с этим National Theatre Live!



Это была постановка по пьесе Стивена Бересфорда «The Last of the Haussmans».

Сама пьеса написана очень недавно. И тем любопытнее было заметить после прочтения, (и, тем более, после просмотра), что это просто осовремененная версия «Вишневого сада» А.П. Чехова. Сходство есть и в сюжете, и в заложенных идеях, и даже в чисто текстовых приемах. И там, и там – нечто отжившее, уходящее, исчерпавшее себя, символизируемое старым, обветшавшим семейным гнездом, которое, по сути, и является главным действующим лицом в пьесе. И там, и там – перипетии столкновения представителей разных поколений, многообещающая молодежь, ловкачи, успевающие обойти всех и вся в достижении своих меркантильных целей… Даже заключительный аккорд в этих пьесах один и тот же: звуки ударов, разносящиеся по опустевшей сцене. Только вот знаменитый чеховский «звук лопнувшей струны», прозвучавший в «Вишневом саде» только один раз, здесь – согласно тексту – звучит постоянно, в особо значимые моменты, которые автор хочет особенно подчеркнуть. В постановке, правда, его заменили иными звуками: криками ворон и чаек, ударами грома, шумом дождя, хлопком двери…

Сначала даже не поняла, как относиться к такому «перепеву по мотивам». Это первая пьеса Стивена Бересфорда, который не может не знать драматургии Чехова хотя бы потому, что сам является актером. Хотя, забавно было смотреть на такой перенос чеховских наблюдений в нашу современность. Это ведь говорит только о том, что они вечны. Ведь любые явления времени – будь то российское дворянство девятнадцатого века, или движение хиппи двадцатого – переживают как свой расцвет, так и неизбежный упадок, после чего должны отступить, освобождая место новым течениям с их приверженцами, которые, в свою очередь, критически оценив результаты деятельности уходящих преобразователей мира, решительно приступят к свершению уже собственных ошибок. За которые их, в свою очередь, призовут к ответу их дети, а потом дети их детей, и так до бесконечности.

Но после просмотра решила, что буду относиться к этому, как к дани уважения английского актера и начинающего драматурга к творчеству несравненного Антона Павловича... И актерские работы оказались выше всяких похвал! Джулия Уолтерс, известная по фильмам о Гарри Потере и играющая в пьесе роль Джуди, была совершенно невероятна, харизматична, просто прекрасна! Ее героиня – яркий пример того, что человек может дожить почти до семидесяти лет, и так и не повзрослеть, как в хорошем, так и в плохом смысле, существуя в своем, придуманном мире, пока реальность в виде не приспособленных к жизни собственных уже взрослых детей и их поступков не откроет ей глаза.

Хелен МакКрори была потрясающе убедительна в роли Либби: женщина средних лет, отчаянно ищущая одобрения и любви, готовая принимать за эту любовь любые попытки мужчин банально использовать ее, живущая сегодняшним днем просто из-за отсутствия привычки задумываться или нести ответственность за свою жизнь.

Самый неустроенный персонаж – Ник – в спектакле в исполнении Рори Киннера приобрел комичные черты благодаря манерным гейским ужимкам и общей разболтанности. Что было совсем неплохо, потому что, несмотря на все это, трагизм все равно остался. Просто из слез он превратился в смех сквозь слезы, избавив зрителя от необходимости жалеть героя при каждом его появлении на сцене.

Ну, и как-то в очередной раз не сразу заметила, что опять перевела всю пьесу. Сначала просто прочитала ее, потом набросала перевод некоторых показавшихся мне сложными моментов… А потом добила остатки. Перфекционизм одолел. Пьесы как объект для перевода полезны тем, что передают человеческую речь – в данном случае современную английскую речь – в чистом виде. После прочтения английской пьесы как-то сразу становится ясно, почему язык настоящего англичанина бывает так трудно понять, в отличие от языка любого другого иностранца, просто изучавшего английский в школе, подобно мне самой.



Фотографии, использованные в посте, взяты из открытых сетевых ресурсов: сайта NT и рецензий на спектакль.

@темы: Others, Театр, Просто мнение

---

"Взгляни сюда: вот два изображенья"(c) По следам "Франкенштейна" NT

Что-то меня потянуло на классику.)) Здесь попробую изложить свои впечатления от актерских работ «Франкенштейна» – Джонни Ли Миллера и Бенедикта Камбербэтча в обеих главных ролях. Все-таки как много завязано на актерских трактовках одной и той же роли! Ведь вот же она, роль – прописана черным по белому, все те слова и реплики, которые надо произнести со сцены… Но спектакли разные! Наверное, роль – это как костюм: на каждом новом актере он будет смотреться по-новому, кому-то пойдет больше, кому-то меньше, кто-то почувствует себя в нем сразу комфортно, а кто-то будет долго привыкать. И после просмотра обоих спектаклей уже не тянет только философствовать, размышляя о смыслах, подтекстах и архетипах, уже видишь конкретных живых персонажей, самостоятельных личностей, в обеих версиях объемных и убедительных.

Одним словом, впечатления после двух просмотров оказались совершенно разными. И, конечно же, очень-очень-ОЧЕНЬ субъективными!

много текста

Отличие Викторов начинается с самого первого их появления на сцене. Увиденный первым (да еще и в моем случае два раза) Виктор-ДЛМ во многом определил мое отношение к этому персонажу. Я не могла понять, зачем было этому Виктору бежать при виде ожившего Существа. Что такое страшное увидел в нем этот красивый мужчина-ученый во цвете лет с твердой походкой и уверенными движениями? Ведь перед ним - долгожданный результат его кропотливых трудов, знай бери и изучай! Основной эмоцией этого Виктора при виде Создания, на мой взгляд, было отвращение. Страх там тоже присутствовал, но он не был главным. А так бежать ученому из-за отвращения… В общем, чуть-чуть меня сквикнуло.

Но когда я увидела Виктора-БК, для меня все сразу встало на свои места! Бенедикту, на мой взгляд, удалось вытащить из этого персонажа на поверхность и сыграть его молодость. Виктор-БК, бледный, худощавый, с порывистыми движениями, с этой его чуть вороватой походкой и сутулостью в собственной мастерской (как будто он уже хорошо знает, что недавно натворил тут чего-то неправильного) бросается к пробудившемуся Созданию и удирает с воплем ужаса. Боже мой, это же очевидно: даже несмотря на то, что он долго готовился к процессу, прятался от всех, копался в могилах, читал запрещенную литературу и пр., а может быть, именно благодаря всему этому, он не был готов к успеху своих трудов. Не был готов увидеть ожившую мертвую массу. Он, скорее всего, даже и не задумывался о том, что сделает, если у него все получится, потому что это же далеко задумываться надо было. А он - все еще не повзрослевший мальчишка-студент, сунувший свой самоуверенный нос в запретные и очень опасные сферы. Одаренность юности не предполагает душевной зрелости и уверенности в себе, не заглядывает дальше такого желанного результата. А вот что теперь с этим результатом делать… Это совсем другой вопрос, и для размышлений на эту тему у этого Виктора просто не было ни времени, ни желания, ни потребности. И он поступает так, как поступает любой конкретно наломавший дров подросток: бежит.

Похоже, это главное различие в двух Викторах для меня. На протяжении всей пьесы Виктор-ДЛМ – в отличие от Виктора-БК - упорно казался мне зрелым ученым. Эдаким бунтарем-нигилистом, с уже сформированными ценностями и укоренившимся комплексом превосходства над другими.

Очень говорящей мне показалась встреча Виктора и создания в горах. БК и ДЛМ совершенно по-разному разыгрывают мизансцены диалога двух героев. В знаменитом "Little men with little lives" у Виктора-ДЛМ звучит высокомерное презрение. У Виктора-БК – подчеркнутая и агрессивная бравада: он даже приседает, скаля зубы и резко выкрикивая эти слова там, где ДЛМ только величественно и обличающе простирает руку.

Разговор о предстоящем создании девушки тоже показателен: когда Создание просит Виктора сделать ему подругу, Виктор вслух размышляет об отличиях женщин от мужчин. Каковы они, эти отличия, помимо анатомических? Виктор-ДЛМ задает этот вопрос с каким-то брезгливым превосходством. Такое впечатление, что, еще не зная ответа на него, этот ученый муж уже уверен, что женщина все равно существо второго сорта. И по этой причине они его до сих пор не интересовали. Виктор-БК демонстрирует Созданию недоумение и даже растерянность. Его ошеломленное переглядывание с Созданием в этот момент вызывает смех зрителей в зале. Становится понятно, что этот любующийся собой умник, бросивший вызов богу и природе, на самом деле наивен и неискушен в самых естественных для его возраста областях жизни.

(Вдруг всплыло в памяти «девственник», сказанное в отношении другого персонажа БК некой героиней в неком сериале.)) Ну, этот Виктор уж точно девственник!))) Вспомнилась сцена с предъявлением искусственной девушки Созданию: Виктор-БК демонстративно тискает ее и только что не целует взасос. В отличие от его поведения с Елизабет, всегда напряженного и холодного. Ну, так девушка, в отличие от его невесты - это безопасное создание его рук, что-то вроде резиновой куклы для неопытных и неуверенных в себе юнцов. С ней можно изображать из себя, что хочешь, она не оттолкнет. Мне показалось, что именно по этой причине Виктор так легко кромсает ее, уничтожая. Она еще не стала живой для него. И поэтому он не может выстрелить в только что изнасиловавшее и убившее Елизабет Создание – оно уже живое. Виктор уже воспринимает его как человека, не смотря ни на что.)

На протяжении обоих спектаклей Викторы каждый по-своему демонстрируют зрителям свое превосходство над другими. И тот, и другой бывают грубы, холодны, саркастичны, зациклены на себе и своих идеях, но и в этом они разные. Более зрелый и взрослый (по крайней мере, во внешних проявлениях) Виктор-ДЛМ кажется мне ученым, уже внутренне ощутившем свой путь. Он не только наслаждается мыслью о своем превосходстве – он наслаждается так же всем тем, что он сделал, чтобы прийти к этому состоянию: всеми мыслями, которые передумал, всей выполненной им работой в ее и самых неприятных проявлениях тоже. Да, он создал жизнь из гниющих останков, найденных на кладбище, но ведь и великие алхимики прошлого создавали золото из неблагородных металлов, а гомункулусов – из грязи. Такое впечатление, что Виктор-ДЛМ любит не только себя в своей работе, но и саму работу. Работа для него – это и цель, и средство.

Виктор-БК кажется мне одержимым иначе. Он наслаждается не самим содержанием работы, а именно собой в этой работе. Тем, что эта работа уникальна и опасна. Тем, что осмелился взять в руки и прочесть сочинения алхимиков и оккультистов. Тем, что ползал по кладбищам и смотрел на казни вместо того, чтобы весело проводить свое студенческое время. Но его кайф – не в соприкосновении с физиологией смерти и разложения. Когда он подробно и даже со вкусом перечисляет Уильяму все отвратительные подробности могил, он словно намеренно нагнетает ему ужас: ага, тебе страшно и противно? А я, представляешь, все это видел и брал в руки, потому что я особенный! Разве может он признаться, что ему тоже было страшно и противно? Кайф Виктора-БК в том, что он смог решиться на все это, преодолеть себя, переступить через человеческие и божественные законы и тем самым подняться над другими в собственных глазах. Для него его дело – только средство. Невольно кажется, что все его нелицеприятное поведение с людьми – это еще и что-то вроде подростковой бравады, следствие глубокой внутренней неуверенности в себе, даже тайного страха своей несостоятельности. Но именно по этой причине Виктор-БК вызывает у меня искреннее сочувствие. Его просто жаль, потому что по молодости своей он замахнулся на что-то, что ему – вследствие незрелости его души - совершенно не по зубам, пусть технически у него все и получилось. Он - потенциальный Икар в своей наивной гордыне, уже вставший на путь своей гибели.

Меня заставила затаить дыхание сцена в доме на островах, где Виктор только что уничтожил созданную девушку и расстался с Созданием, в исполнении БК. Входит отец Виктора, и последний рвет на его глазах какие-то свои бумаги и просит отца уничтожить его дневник. Горячечный страх и чудовищное нервное напряжение Виктора, на грани безумия, Бенедикт изобразил настолько живо и убедительно, что описать словами впечатления невозможно! В самое сердце! Лихорадочно шепча отцу свои просьбы, уже стоя на краю бездны, Виктор еще верит в то, что все поправимо, что все еще можно взять под контроль. Вот только уничтожить бумаги, только жениться на Елизабет, только найти и убить Создание… Аналогичная сцена в исполнении ДЛМ не произвела на меня такого сильного впечатления, показалось, что в действиях этого Виктора намного больше досады и упрямой злобы, нежели отчаяния.

Финальная сцена во льдах трагична в обеих версиях «Франкенштейна», но тоже по-своему. Кажется, что Виктор-ДЛМ, когда говорит Созданию: «Only you give me a purpose», все еще, из последних сил, идет однажды избранным им исключительным путем. Просто на этом пути у него осталась единственная невыполненная задача: уничтожить свое творение. Но и это – цель, и потому дает силы и смысл. Great explorer, scientist, genius – этими словами обращается к Виктору Создание в последних сценах. И Виктор достоин этих слов, как никогда. Он знает, что идет навстречу смерти. То, что осталось позади – уже позади. Что получилось из его трудов - то получилось. Этот Виктор все равно не мог поступать иначе, он следовал своей природе. Упрямый и самонадеянный гордец, он погибнет, но от своего пути не откажется. Это трагично, но это достойно уважения.

Виктор-БК тоже из последних сил бредет во льдах за своей судьбой. Но в этой версии все выглядит намного более безнадежным. Этот Виктор здесь, потому что больше ему нет места нигде, у него ничего и никого не осталось, кроме его Создания. Крылья Икара уже сгорели, он летит в пропасть, и дно уже близко. Внутреннего стержня Виктора-ДЛМ у него нет, и никогда не было. Те же самые слова о гении и великом исследователе в устах Создания теперь звучат насмешкой. Я даже не уверена, что этот Виктор хотя бы попытается уничтожить Создание. Скорее, на следующем привале он просто тихо умрет сам. В его пустоте зацепиться не за что, и ему, наверное, очень страшно и одиноко. И от этой мысли в финале просто хочется выть.

ххх

Если я сочувствую обоим Викторам – хоть и по-разному, то с Созданиями у меня сложились несколько иные отношения.

Если сравнивать обоих Созданий чисто внешне, то можно сказать, что каждый из актеров достаточно поработал над физической стороной своей роли. Совершеннейшее изумление вызвал у меня своей основательностью БК! Мне порой казалось, что роль его просто невозможно выдержать физически, но он ее выдерживает! ДЛМ тоже прекрасен, хоть и несколько иначе. Если БК в роли Создания напомнил мне существо иного мира, то физиологичность подхода ДЛМ (эти его текущие слюни, вываливающийся язык и кривящаяся челюсть!) иногда заставляла меня передергиваться.

Создание-БК с самого начала – уже со встречи с де Лейси – проявляет себя как быстро развивающуюся глубокую и одаренную личность. В его хрупком и одновременно сильном теле живет великий дух. Он одарен, он романтичен, он страстен. Его чувства сильны. Мне очень нравилось слушать низкий голос БК. Диапазон голосовых возможностей БК очень велик, что он наглядно продемонстрировал и в роли Виктора, и в роли Создания. А вот ДЛМ меня иногда раздражал своей практически не меняющейся речью на повышенных тонах. Его Создание обратило на себя внимание странным положением тела: оно все время словно напряженно тянется вверх, из-за чего ДЛМ практически все время играет, стоя на носочках. Как будто хочет стать выше. Случайно и неизвестно зачем созданный, брошенный в мире людей, но желающий любой ценой обратить на себя внимание маленький человечек.

Создание-БК показался мне существом изначально более благородным, чем Создание-ДЛМ. Когда во время встречи с Виктором Создание просит его о подруге, то в словах Создания-БК мне слышалось искреннее и благоговейное восхищение своим творцом. Создание-ДЛМ говорит вроде те же самые слова, так же превозносит возможности Виктора, но с его интонациями и языком тела кажется, что оно льстит с целью получения желаемого. Первый – поклоняется, второй – уже манипулирует.

В знаменательной фразе «Я не раб, я свободен!» в ответ на слова Виктора у Создания-БК слышится спокойное достоинство, а вот у Создания-ДЛМ – какая-то двусмысленность, словно скрытая угроза. Так же, как в обещании Создания оставить в покое Виктора, если тот выполнит его просьбу и создаст ему девушку. Мне казалось, что Создание-БК обязательно выполнит условия договора, он просто отдаст все свои силы и чувства своей новой жизни или умрет, а вот с Созданием-ДЛМ проблемы только начнутся. Он ведь свободен, не так ли? А значит, свободен по-своему трактовать все сказанные им слова.

После просмотра первой версии спектакля у меня просто душа болела за Создание: как может Виктор-ДЛМ не гордиться своим творением?! Существо, сыгранное БК, заслуживало гордости. Даже когда оно убивало Елизабет, или уводило Уильяма на озере, оно не казалось жестоким. Пугающе последовательным и основательным – да, но не жестоким. Создание-БК словно преследовало некую цель, а убийства или то же изнасилование Елизабет были только средствами достижения этой цели. Существо не наслаждалось своими преступлениями. А вот Создание-ДЛМ оказалось совсем иным! В его преступных действиях, по-моему, всегда проступало какое-то ощутимое удовлетворение своими поступками. Усмешка, с которой он уводит Уильяма, меня просто напугала, а подробно сыгранная сцена изнасилования Елизабет почти вывернула наизнанку. Это существо не только стремилось к своей цели, оно еще и успевало урывать собственное наслаждение от творимых мерзостей, словно пыталось взять реванш за все унижения, за всю свою боль. Маленький человечек ожесточался и опускался, сталкиваясь с несовершенством своего создателя и окружающего мира.

Запомнилась сцена разговора Создания с Виктором, когда тот показывал созданную девушку, и Создание говорило, как будет любить ее, чтО сделает для того, чтобы и она навсегда полюбила его и стала ему «прекрасной женой». Создание-БК выглядел в этой сцене каким-то одержимым рыцарем печального образа, чувствовалось, что он готов боготворить свою суженую и землю под ее ногами, и на предположение Виктора, что она может оставить его ради человека, в его “I will run mad if she leaves me» слышалось неверие и отчаяние. В аналогичных словах Создания-ДЛМ мне послышались отчаяние и злоба. Подумалось, что бедной искусственной девушке очень бы не поздоровилось, вздумай она оставить Создание-ДЛМ! Не говоря уже о том, как не поздоровилось бы самому Виктору!

Ну, и в финальной сцене различие Созданий в очередной раз проявило себя. Создание-БК страдает: за Виктора, за себя, за их непонимание и вражду. Но – все же! – счастлив быть объектом теперь уже безраздельного внимания Виктора. Вроде: хочешь убить меня – убей, но иди вперед хоть ради этого, а пока идешь – говори со мной, будь со мной. Пока они вот так идут – они не одиноки. В том, что Создание-БК до последнего будет заботиться о Викторе, я не сомневаюсь. Его слова о любви искренни. Он докажет эту любовь хоть так – просто служа своему творцу последним стимулом к жизни, просто разделив смерть вместе с ним.

В Создании-ДЛМ в финальных сценах чувствуется какое-то шутовское безумие. Он приплясывает, кривляется и, как котенка за шиворот, тащит за собой уже практически обессилевшего и равнодушного ко всему Виктора. Он тоже говорит слова о любви, но звучат они как насмешка. Такой же насмешкой звучат его слова о власти над природой и бессмертии. Здесь, во льдах, о любви и бессмертии Виктору говорит презираемое им существо, скроенное им же самим из мертвых останков, не оставившее от его жизни камня на камне, на милости которого он теперь пребывает. Создание-ДЛМ тоже будет заботиться о Викторе, но только чтобы не дать Виктору умереть слишком быстро, и все время будет своим присутствием напоминать несостоявшемуся повелителю природы об иронии жизни: что однажды неминуемо отец станет сыном, а господин – рабом. Что тайну жизни ищут не среди тлена кладбищ и не в вечных льдах, а где-то совсем в другом месте. И если рассматривать этого Виктора и это Создание как составляюще одно целое противоположности, то Создание-ДЛМ будет эдаким трикстером своего создателя, насмешником и насмешкой одновременно, оборотной стороной суетной гордыни Виктора-БК.

@темы: Others, Театр, Просто мнение

---

"I failed!"(c) По следам "Франкенштейна" NT

В этом году мне удалось посмотреть в трансляции обе версии постановки лондонского Национального театра «Франкенштейн». Уже вторая моя попытка – первая была в прошлом году, и доступной мне тогда оказалась только одна версия – с Созданием-Бенедиктом К.



Какая удивительная постановка!!! В ней все так потрясающе продумано! Я не специалист, чтобы оценить профессионально костюмы, декорации, свет и звук, я могу восхищаться только как зритель. И, как зритель, от визуального и звукового воплощения этой пьесы я пребываю в полном и благоговейном восторге! От актерских работ – тоже.

много текста

Я попробовала сформулировать для себя те мысли, которые у меня возникли после просмотра этой версии. Получилось сумбурно… Потом я посмотрела вторую версию – с Созданием-Джонни Л-М. И это уже новые впечатления! Но о них я напишу чуть позже, если получится.

Пьеса очень… насыщенная, что ли. Огромное количество подтекста, мыслей, подводных течений!.. Например, сюжет можно рассматривать как напоминание о том, что все люди разные, и эти различия – не повод для ксенофобии. А можно – как предупреждение о неминуемой ответственности за свои поступки или за тех, кого ты привел в этот мир. Конечно же, обращает на себя внимание предупреждение о небезопасности игр в творца, а так же иллюзорности веры в абсолютные возможности науки и власти человека над природой. И еще: мысль о том, что научный прогресс – не всегда благо, и не все его последствия можно контролировать или даже предугадать. (Хотя, эта последняя тема и так представлена на большом экране в должной мере: достаточно вспомнить какие-нибудь давние голливудские фильмы с перекликающимся сюжетом, например «Идеальный солдат» или «Терминатор».)

Можно рассматривать Виктора Франкенштейна и Создание как родителя и ребенка, а можно – как художника и его творение. В обоих случаях можно говорить о воссоздании себя самого. Творить не из себя, вне себя и своей личности - невозможно. Ни для кого не секрет, что художник в своем творении так или иначе создает что-то вроде зеркала, в котором – пусть иногда искаженно - отражается сам. Это же справедливо, когда говорят о родителе и его ребенке. Во время повторного просмотра в этом году я отметила для себя некоторые моменты, которые ИМХО неоспоримо свидетельствуют о явном сходстве Виктора и его Создания. И не важно, смотрим мы на них как на родителя и ребенка или как на мастера и его произведение.

Разве фраза, сказанная в финале Созданием:
- I'm different, I know I'm different! I have tried to be the same but I’m different!
не может быть отнесена и к Виктору тоже? Ведь и Виктор всегда был не таким, как все. Родные говорят о нем: гений. Быть гением нелегко. Это всегда выпадение из всех существующих рамок мира стандартных людей с их стандартным мышлением, которые могут даже иногда любить этого гения (чаще по-своему и на своих условиях), но не могут его понять – и превращаются в его глазах в «мелких людишек с их мелкими жизнями».

Разве – подобно Созданию – Виктор не был своего рода отщепенцем? Мне запомнились слова отца Виктора перед его отъездом в Англию:
– You were such a sunny child, a carefree child, the joy of our days!
И еще:
– You flout my authority, you do not respect the codes by which we live. In short, you disappoint me.
Эти слова господина Франкенштейна ведь можно понимать как отказ принятия жизненной позиции сына. Вроде упрека: ты был нашей радостью, так как же ты смел перестать быть ею, как смел разочаровать меня в моих ожиданиях? Чтобы я не разочаровывался в тебе, будь таким же, как я. Да, отец любит Виктора, но понять его одержимости не может, да и не пытается. Похоже, духовную изоляцию Виктору пришлось испытать уже в своей собственной семье.

Виктор и Создание оба одиноки. Второй – вынужденно, первый – добровольно. Виктор сам выбрал это состояние, сам противопоставил себя окружающим и близким его людям, но могло ли в его случае быть иначе? Разве мог он не делать того, что делал, не стремиться к тому, к чему стремился с его незаурядным талантом и пытливым умом, заложником которых он и стал? Возможно, при наличии большей жизненной мудрости он бы осознал свою внутреннюю несвободу и поступал иначе, но достаточно ли у нас жизненной мудрости в возрасте двадцати лет? (Этот момент я поняла только во время просмотра «Франкенштейна» в этом году. Он стал для меня в какой-то мере объяснением выраженного эгоизма и самолюбования Виктора: по замыслу автора пьесы, его возраст определяется как late twenties.)

Когда смотришь на Виктора и Создание, то мысль воспринимать их как метафору о двойственной природе человека напрашивается сама. То, что Создание и Ученый-создатель в этой пьесе – две части одного целого, мне кажется, наглядно иллюстрирует уже сама идея авторов поставить два спектакля, заставив двух актеров по очереди меняться местами в обеих главных ролях. Эту же мысль, возможно, поддерживает и упоминание Созданием мильтоновского сатаны. Впервые Виктор и Создание встречаются лицом к лицу в горах на леднике. Sea of Ice – называет это место Виктор. Мне померещился отголосок «Божественной комедии» Данте, у которого сатана обитал в ледяном озере. И Создание в разговоре с Виктором говорит о своей симпатии к владыке ада. А ведь сатана – это антипод бога, уподобиться которому, в свою очередь, в пьесе старается Виктор. (Запомнилась красивая деталь: на фоне этого диалога Виктора и Создания иногда слышится грозный и одновременно завораживающий звук: ледник дышит. Льды свидетельствуют их первую встречу, они же пребудут и на последнем пути этих двоих.)

Может быть, в любом акте творения все зависит от того, какое чувство его запустило. Прекрасно, когда творит любовь. Мне кажется, в этом случае гораздо важнее становится сам процесс творчества. Но когда превалирует гордыня, она всегда настраивается на конечный результат, ей гораздо важнее что-то себе и другим доказать, нежели выразить себя в потоке снизошедшего вдохновения. А всепоглощающее стремление достигнуть определенного результата неизбежно уравновешивается его темным антиподом: уверенное «я могу» или «я должен смочь» словно смотрится в темную воду у себя под ногами, и видит там перевернутое «а вдруг нет?» или «а что будет, если не смогу?» Движущей силой Виктора по замыслу пьесы является, похоже, именно гордыня – об этом их финальный диалог с Елизабет, это же лежит на поверхности его беседы-сновидения с Уильямом.

В процессе достижения своих целей человеческое "Я" в течение всей жизни человека стремится избавиться, отторгнуть то, что, по его мнению, не служит честолюбивому самоутверждению этого "Я". Причем отторгаться могут и вполне положительные с общепринятой точки зрения качества. Скорее всего, в случае с Виктором таким ненужным балластом стали, в частности, человечность, детское восхищение чудесами жизни, способность любить – словом, все то, чем поражает зрителя Создание.

И вот, процесс того самого «божественного» труда, в котором Виктор мечтал уподобиться создателю, увенчался чем-то, что вызвало его отвращение и страх. Созданное существо – одновременно и удача, и поражение Виктора, оно слишком явно напоминает ему о его собственной человеческой – не божественной – сущности, о невозможности уйти от себя самого. Создание - темный антипод честолюбивых и одержимых стремлений Виктора, изнанка его собственной души. (Говоря темный я не имею в виду плохой - скорее, противоположный. Как «инь» противоположно «ян».) Виктор, характеризуя Создание, называет его рабом. ИМХО, это выглядит проекцией его собственной внутренней несвободы.

Самым нелогичным моментом в пьесе для меня является реакция Виктора на его Создание в самом начале. Трудно предположить, что ученого может до такой степени напугать и отвратить результат его собственных трудов, к которому он сам же стремился. Он же ученый. Неужели только внешнее уродство новорожденного существа вызвало подобную реакцию? Хотя бы как объект для изучения – причем, объект уникальный – Создание, скорее, должно бы вызывать интерес и исследовательское любопытство Виктора. Но Виктор бежит без оглядки, и, напротив, старается любой ценой отмежеваться и забыть о Создании. Мне кажется, если посмотреть на это с точки зрения символики человеческой двойственности, то все становится более-менее логичным. Так бежать можно только от чего-то, что недвусмысленно дискредитирует тебя в твоих же собственных глазах: собственной человеческой ущербности.

Но уйти и забыть не получится: символизируемая Созданием когда-то остановившаяся в своем развитии часть души Виктора, теперь обретшая плоть и собственную волю, все время напоминает ему о себе то неясными угрожающими слухами, то трагическими событиями. Чем больше усилий Виктор тратит на то, чтобы раз и навсегда разделиться со своим темным двойником, тем больше власти над его жизнью тот приобретает. И вот, слова Создания в финале:
- The son becomes the father, the master the slave.
Виктор больше не хозяин своей собственной жизни. И пути назад нет. Уничтожить свое темное отражение можно только уничтожив себя самого.
– You and I, we are one. When you live, I live. When you are gone, I must go too, – говорит Создание.

И снова возвращаясь к теме отца Виктора, мистера Франкенштейна:
- I can’t look at him. Hi is monstrous. What have I brought into the world? –
говорит убитый горем отец о своем сыне в финале. Преемственность ошибок двух поколений мужчин более чем прозрачна! Непроработанные, неосознанные ошибки отца неизбежно ожили в сыне, несовершенство мастера отразилось в его творении.

Возможно, что и Виктор невольно явился для своего отца воплощением отрицаемого, ненужного, чем-то, что он когда-то отверг как недостойное себя и своего образа жизни. Господин Франкенштейн в течение всей пьесы переживает сокрушительные потери: оба его сына и Елизабет гибнут. Он теряет семью – главное, ради чего, скорее всего, жил всю свою жизнь. Может, и это тоже крах неких однобоко понятых исповедуемых ценностей этого человека?

Я с огромной надеждой ждала финала спектакля: так мне хотелось увидеть «свет в конце туннеля»! Почему-то трагичный результат грандиозного процесса, предпринятого ученым и человеком Виктором Франкенштейном, вызвал во мне что-то вроде отчаяния. Неужели двум НЕ чужим друг другу существам возможно настолько не понимать друг друга?! Но ведь и Виктор остался не понятым и под занавес практически отвергнутым своим отцом. У меня невольно возникла мысль: а можно ли назвать любовью чувства отца Виктора к своему сыну? Может быть, в этой пьесе не знает настоящего смысла слова "любовь" не только Виктор?

На просмотре в этом году я заметила еще одну художественную особенность постановки: когда в самом начале спектакля вспыхивает свет и мы видим мастерскую Виктора и еще только готовое родиться Создание, все пространство наполняет ритмичный звук, имитирующий удары человеческого сердца. Этот же звук появляется в самом финале, сопровождая Виктора и Создание, бредущих во льдах. И когда за ними меркнет ослепительно яркий свет, этот звук не затихает вдали постепенно, давая хоть какую-то надежду на продолжение странствия поиска себя. Нет, он резко обрывается в наступающей темноте, и эта мгновенная тишина кажется оглушающей. Похоже, расщепленная надвое личность не обрела целостности: ведь она не избавилась от гордыни, не признала своей сущности-антипода, не приобщилась к скрытым в ней огромным живительным силам, а ее собственный потенциал без них, увы, всегда будет ограниченным, обреченным на блуждание в ледяной пустыне одиночества, неизбежное истощение и крах.







Фотографии взяты из открытых источников - сайта Национального театра, рекламных статей, форумов и блогов, посвященных данной постановке.

@темы: Others, Театр, Просто мнение

---

Город.

Я не очень люблю большие города, хотя бывала в качестве туриста уже в нескольких. Я практически не пишу о своих впечатлениях от них, только читаю - потому что о больших городах написано очень много. Очень, очень много. Об этом – тоже. После Мортона и Акройда прибавить просто нечего, но – совершенно неожиданно – после трех коротких посещений прошлого года у меня написалось… См. ниже.

И еще: странно, но от этих трех поездок у меня практически не осталось фотографий. Обычно я привожу по несколько сотен штук, а здесь с трудом набралась несчастная тройка десятков…

…Сквозь окно такси, покончив с долгим паспортным контролем и покинув, наконец, аэропорт с известным всему миру названием, я снова смотрю на беспокойный город, раскинувшийся по берегам широкой мутной реки, пересеченной многочисленными мостами. На город, чьи тротуары вымощены серыми квадратными плитами, а улицы расходятся, как стыки неподдающейся решению головоломки. Эти улицы красивы и безобразны каждая по-своему: офисные центры из стекла и гранита уверенно расталкивают своими зеркальными поверхностями строгие здания георгианской эпохи, панельные многоэтажки прошлого столетия вклинились в традиционную викторианскую застройку, средневековые церкви застенчиво жмутся рядом с модерновыми отелями и торговыми центрами. Сквозь никогда не смолкающий шум движения – такой же непрерывный и неотступный, как ток крови в живом теле – иногда ударами возбужденного сердца прорывается далекий колокольный звон.

Если бы меня спросили о моем самом сильном желании, связанном с этим городом, то я бы сказала, что хочу найти слова, чтобы облечь в них свои впечатления. Но этот город слишком велик во всех смыслах, и слишком часто в отношении него хочется использовать определение «самый». Он беспредельно внимателен – и почти безжалостен к пребывающим в нем. В нем сразу чувствуешь себя, как дома – и никогда не перестаешь находиться в напряжении всех чувств. В нем получаешь незабываемые окрыляющие впечатления – и растрачиваешь все силы души и тела. Устаешь от него до полусмерти – и скучаешь до слез, даже не успев пройти регистрации своего обратного рейса… Он разрушает многие иллюзии о себе самом и создает на их месте новые – до новой встречи.

Как и все мегаполисы мира, этот город способен контролировать темп человеческой жизни по своему усмотрению: он по прихоти запирает людей в пробках на улицах и в туннелях переполненного метро. Как колоду карт, тасует вечные толпы на улицах и площадях, шутя заставляет менять рассчитанный маршрут, незаметно заводя в лабиринты незнакомых улиц. Не успеваешь оглянуться, как оказываешься где-то в стороне от тщательно продуманного пути, ощущая ломоту в ногах, которая только усиливается при мысли о том, как далеко теперь добираться до тихой гавани гостиничного номера. Длинные переходы местной подземки-«трубы» заканчиваются на гулких платформах. Двери чистеньких – без единого граффити – современных поездов аккуратно и почти беззвучно захлопываются за спиной. Ноутбуки и планшеты, мобильники или обыкновенные газеты возникают в руках у тех, кто успел устроиться на сидениях. Давки носят на редкость благопристойный характер: на условные и вполне комфортные двадцать сантиметров личного пространства соседа обычно стараются не покушаться.

В здешних кафе и пабах, а также МакДональдсах и Старбаксах обслуживают с достойной удивления быстротой и не без приятной приправы индивидуального внимания. Хочется верить, что это заслуга не только полагающихся обязательных чаевых. Продуктовые магазины приходится разыскивать более целенаправленно, с большим количеством усилий, чем обычно. Это и не удивительно: готовая еда поставляется с мощностью промышленного потока и доступна абсолютно везде, на любом этапе ежедневного следования. Запахи кофе, выпечки или пережаренной картошки - не редкость в переходах метро, музейных фойе, среди прилавков и вешалок здешних универмагов и даже в церковной крипте. Возвращаясь в гостиницу поздней ночью, сталкиваешься в лифте с портье с нагруженным бутербродами и чипсами подносом в руках, спешащего откликнуться на призыв постояльца, проголодавшегося за день барахтанья в этом весьма жадном до человеческой энергии гигантском улье.

Здесь, в этом городе, невольно обращаешь внимание не только на движущийся в обратном – против привычного – направлении поток машин у пешеходных переходов. Не только фасады зданий, витрины магазинов или исторические монументы привлекают внимание. Пустое пространство между ними интересует ничуть не меньше: тот самый воздух, что напряженно вибрирует над морем людских голов, в ущельях больших и маленьких улиц или над просторами площадей. Наверное, именно заполненное здешним воздухом пространство должно отвечать на вопрос – почему? Почему этот город не отпускает ни на минуту ваших мыслей и чувств, заставляя переживать себя снова и снова, как внезапно нахлынувшую любовь?

…Утром остается позади гостиница, расположенная в классическом квартале таунхаусов, где у каждой квартиры – свой вход, с крутой лестницей и белыми колоннами по бокам тяжелой, поблескивающей лаком двери. И вскоре здешний ветер уже остервенело треплет одежду и волосы на огромном мосту. Здесь – сердце этого города, сюда принято стремиться прежде всего. Бесконечный мощный поток людей движется к ломкой готической громаде в зыбких отблесках речной воды и к самым известным в мире часам. Красные даблдекеры в непрерывной лавине машин яркими пятнами выделяются на фоне серой ленты реки и опалового неба. Одинокий волынщик наигрывает какой-то мотив, и пронзительные звуки его волынки тут же развеивает ветер. На противоположном берегу – обманчиво-невесомая техногенная инсталляция: лениво вращающееся гигантское белоснежное колесо с прозрачными капсулами-аквариумами.

Жаркие часы осеннего полудня проводятся в компании книги и бутылки с водой на зеленом газоне в тени платанов центрального парка. Сидеть на земле не слишком удобно, но завоеванным местом приходится дорожить. В непосредственной близости расположились еще четверо таких же праздношатающихся, из которых один читает, один спит, а двое едят. Вокруг шумят чьи-то неугомонные дети, дергается под музыку из айфонов компания подростков, а несколько добросовестных отдыхающих терпеливо преследуют с фотоаппаратами в руках крупных серых белок и вальяжных гусей. Книга в руках совсем неплохо обеспечивает необходимым прайвиси, и от нее отрываешься только изредка, чтобы понаблюдать, какая борьба идет в этот солнечный день за освободившиеся места на парковых скамейках и платных шезлонгах!

Ранний вечер дарит службу в одном из известнейших соборов. Почти у самой лестницы его главного входа паркуются черные «роллс-ройсы» с флажками на капотах. Местные обладательницы элегантных шляпок и сумочек усаживаются на церковные стулья рядом с усталыми, забежавшими по случаю туристами в мятых джинсах, поспешно прячущими свои фотоаппараты от внимательных глаз распорядителей во фраках, с красными орденскими лентами, величаво раздающих программу музыкальных номеров. Безупречные в своей чистоте детские голоса, исполняющие религиозные гимны в перерывах проповеди, переливаются под мозаичным византийским куполом, и по окончании каждого куплета их повисающие в воздухе хрустальные отзвуки уносит неизменный общий вздох, с шелестом проносящийся над головами собравшихся.

Час пик в вечернем метро застает именно тогда, когда совершенно необходимо добраться на позднее театральное шоу. Сначала – отстоять очередь для входа в метро, затем – очередь к турникетам. Потом пробраться сквозь чащу человеческих тел в петляющих душных переходах, сталкиваясь, извиняясь, спотыкаясь о чемоданы и коляски, давясь от искреннего, хоть и немного нервного, смеха – потому что по радио неразборчиво обещают перекрыть самую необходимую ветку «трубы». Людей на поверхности у выхода оказывается еще больше, чем под землей. В сгустившейся вечерней темноте бьют по глазам переливы рекламы, и в освещенные двери театра удается ворваться за шесть минут до начала представления, на ходу, как передачу, ловя причитающиеся программку и бутылку шампанского от капельдинера, удивляясь контрастам вечернего гардероба здешней публики. Днем здесь ездят в метро и сидят в забегаловках в немыслимо элегантных костюмах и ходят по вечерам в театр в непритязательных спортивных брюках и летних футболках.

День заканчивается внезапно: хлопком гостиничной двери за спиной. По темному номеру с распахнутыми в ночь окнами гуляет ветер. На плещущихся испуганными крыльями белых занавесках – следы капель ночного дождя. Внизу, на мокром асфальте – отблески разноцветного неона, откуда-то сквозь неумолкающий смутный шум доносится вой полицейских сирен. Накачанный адреналином под завязку, город беспокойно ворочается, мучаясь неизлечимой бессонницей.

В пространство ночи хочется вглядываться не менее пристально, чем в пространство дня. Туда, где желтый свет фонарей смешивается с моросящим дождем, рассеивая стекающуюся из закоулков темноту. Но и пространство ночи не спешит дать ответа на вопрос: почему и в ночные часы с этим городом не хочется расставаться, боясь упустить что-то существенное, еще не виданное, мимолетное и неповторимое?

И я вновь покидаю этот город, так и не ответив себе на главный вопрос, на самом деле ответа не требующий. Покидаю, переполненная уверенностью грядущей новой встречи. Я вернусь, как уже возвращалась, чтобы вновь подышать его воздухом, побыть частью его толпы, ненадолго потеряться в нем и снова оставить его. Этим городом мне как никогда хочется не только восхищаться – им хочется беззастенчиво пользоваться. Жадно проживать каждую минуту своего пребывания в нем: в его знаменитых влажных туманах, серых дождях или изнуряющей жаре, среди всего, о чем читала и что видела во множестве фильмов, в напрасных поисках того, на что надеялась, неожиданно получая то, о чем не смела и мечтать.

@темы: "Как я провел лето"

---

Еще раз по сериалу "Шерлок"

Данный пост представляет собой попытку собрать воедино разрозненные мысли по сериалу «Шерлок» после его пересматривания, оформившиеся и худо-бедно сформулированные. Что-то вроде сбора разбросанных каталожных карточек с когда-то проставленными галочками «внимание!». Вряд ли результат может претендовать на звание системы, но эти самые карточки хотя бы будут собраны в одном месте…

здесь больше о Шерлок/Ирен

Я таки собралась и пересмотрела сериал «Шерлок» полностью, от начала и до конца! С самого первого сезона!.. Перерыв после первых просмотров был, и существенный, и первое, что хочется сказать, это: где мои семнадцать лет где остался 2010 год, подаривший этот сериал и самые сильные впечатления о нем? Оказалось, что по первому сезону я скучала гораздо больше, чем по второму! Отличия существенные: первый сезон был как-то «легче», искрометней, обаятельнее. Актеры и создатели не просто ступили на неизведанную еще территорию воодушевленными, не связанными зрительскими ожиданиями, они еще и с удовольствием провели время веселой компанией и неплохо посмеялись не только друг с другом, но и над самими собой. А вот второй сезон уже совсем другой: в нем появились добротность, основательность, продуманная эстетическая «качественность» – словно все участники процесса вдруг прониклись ответственностью перед фанатами и критиками мира. Кроме того, дает почувствовать себя некий роковой, даже готичный, флер. Вот теперь Шерлок точно превратился в ярко выраженного байронического героя! Декоративности и осознанной работы на зрителя стало больше.

В общем, Шерлок в обоих сезонах – разный. И Джим Мориарти – разный. Я когда-то сказала о развитии образов, но забираю свои слова обратно. Это не развитие, это ИМХО просто новые версии данных персонажей. Остальные персонажи, если и отличаются от самих себя в первом сезоне, то не столь существенно, как два главных антагониста. Шерлок первого сезона произвел на меня когда-то просто переворачивающее душу впечатление, и то же можно сказать и о Джиме. Сработал эффект неожиданности, наверное, и мое безмерное восхищение вызвала не только гениальный и во многом революционный подход создателей и актеров, но и их безусловная смелость. Герои второго сезона такого впечатления уже не оставили, и не только потому, что первый раз бывает только однажды, но и по причине этой самой «отличности» от себя прежних.

Моей любимой серией во втором сезоне все так же можно считать первую – за ее «умность», выраженную эстетичность и законченность во всем. Настоящее произведение искусства! А еще я очень хотела пересмотреть пресловутое Шерлок/Ирен свежим глазом, и – кто знает! – разувериться в своих первоначальных выводах…

…Не разуверилась! Я уже не очень хорошо помню, что там в своих интервью говорили Моффисы о болезненной эксклюзивности взаимоотношений этих двух, но, что бы они не говорили, а актеры сыграли то, что сыграли, и чисто визуально я вижу и сексуальное напряжение между ними, и откровенную эмоциональную вовлеченность довольно высокой – для них - степени. И с набившим когда-то оскомину утверждением создателей: «Это не Шерлок в любви, это Шерлок и любовь» я не согласна. Потому что Шерлоку не удалось ИМХО остаться в стороне, абстрагироваться от своих чувств. Он именно «в любви», хотя сам понял это не сразу. И упомянутая эксклюзивность, порожденная личностными особенностями Шерлока и Ирен, возможно, относится только к форме, но никак не к содержанию испытываемых ими чувств.

Так и не поняла, зачем Ирен говорит, что она гей? Это ее заявление имеет смысл только в беседе с Джоном в Баттерси («Вы не гей, я – гей, а смотрите, как мы оба увязли в нем (Шерлоке) по уши»), в остальное время данной серии оно повисает в воздухе. И еще: пресловутое «девственник» о Шерлоке тоже как-то ИМХО необоснованно. Даже если забыть на время о напрашивающихся выводах из его характера исследователя, вряд ли допустившего такой пробел в знаниях Шерлока о природе человека, я не верю в это на основании чисто визуальных наблюдений: он слишком спокойно и уверенно встречает прикосновения Ирен и сам прикасается к ней, чтобы можно было поверить в его девственность. Да и вообще во втором сезоне он как-то легко вторгается в личное пространство женщин (поцелуй Молли, пикировка с Китти). Если только это заявление не относится скорее к эмоциональному состоянию Шерлока, чем физиологическому. Девственник эмоционально, т.е. не имеет опыта отношений, не тот, кто не знает, что такое секс, а тот, кого секс когда-то не впечатлил как простое отправление физиологических потребностей. Опыта эмоционального взаимодействия с другим человеком и знания того, как оно может повлиять на качество секса, у Шерлока действительно может не быть. С этой точки зрения знаменитый диалог с Майкрофтом видится мне таким:
«Sex doesn't alarm me» - “How would You know?” в смысле:
«Секс не беспокоит меня, я знаю, что ничего крутого в нем нет» - «Откуда тебе знать, каким он может быть?» Т.е. Майкрофт в курсе не того, что Шерлок никогда ни с кем не спал, а того, что он никогда не был влюблен.
Кстати, если бы это «девственник» было произнесено в отношении Шерлока первом сезоне – я бы поверила!

Да, и, наверное, стоит сказать о том, как здорово создателями проведены эти много раз обсужденные взаимные «отражения» героев друг в друге (я не буду говорить о явном внешнем сходстве персонажей, оно тоже было частью авторского замысла). Я очень люблю сцену сна Шерлока после укола Ирен: диван в поле и их совместное (якобы!) разгадывание дела с бумерангом, во время которой Шерлок, по сути, смотрит на себя, любимого, в зеркало по имени «Ирен Адлер». Только в этой сцене Ирен на время приобретает интеллект Шерлока, в дальнейшем особых доказательств ума=интеллекта Ирен в том смысле, в каком мы это видим у Шерлока, нам не показывают. Весь ум Ирен – это, собственно, не ум, а хитрость, ловкость, запредельная беспринципность и порожденная ею безжалостная жизненная хватка. Все это на фоне ее бесспорной одаренности, уверенности в себе, и – как ни крути – так и не преодоленной женственности.

Эта женственность была явлена Шерлоку в первый же момент их знакомства, когда Ирен выходит к нему в своем «боевом наряде». Позже Шерлок напомнит ей об этом в сцене разоблачения: «Вы как-то сказали, что маскировка – это всегда автопортрет». И тот ее прокол с паролем, ИМХО, говорит о ней как о бесспорной женщине. Это чисто женская особенность: пытаться достичь одновременно нескольких совершенно разных по своему содержанию и мотивам целей! Ирен надо было либо забыть об играх и соблазнять приглянувшегося мужчину, стараясь добиться его доверия своей искренностью и доброй волей (в сцене у камина ИМХО Шерлок продемонстрировал со своей стороны не отсутствие желания, а отсутствие доверия к Ирен.). Или, если уж пошла играть в серьезные игры, где ставкой является не столько запредельная сумма денег, сколько собственная жизнь - забыть о чувствах, пользоваться мозгами и помнить, что противники могут оказаться вовсе «не пальцем деланными». Все это не секрет для обычного мужчины, и именно это ей доходчиво объясняет Шерлок. За двумя зайцами погонишься… И еще: Шерлок был прав в том, что она «заигралась, слишком наслаждалась собой». Ну не надо было вспоминать вслух при Шерлоке Джима Мориарти! За одно это я уже готова отказать Ирен в этом самом уме=интеллекте!)) Шерлок, мне кажется, был готов проиграть равному противнику, каковым он считал Ирен до этого момента, у него бы хватило мужества принять факт своего поражения. Но упоминание Мориарти поставило его перед беспощадным фактом: он всего лишь был марионеткой марионетки своего злейшего врага. Ирен тоже ИМХО не поняла, что она была одной из тех игрушек Джима, которые он на протяжении сериала время от времени любезно подбрасывал Шерлоку.))

Ну, и конечно, после такой очевидной демонстрации женской природы Ирен Шерлок не мог не спасти ее от казни. Это момент, идеально уравновесивший их в конце игры во всех отношениях. Ирен с треском проиграла интеллектуально, но эмоционально она одержала верх. Шерлок совершает в отношении нее поступок, который просто не мог быть продиктован только его умом: он подвергает себя опасности ради ее спасения. Да, обречь Ирен на смерть тем, что разгадал ее загадку, для него могло быть неприемлемо с моральной точки зрения, ведь он не убийца. Да, на эту ситуацию прекрасно ложится конан-дойлевское: «Он не любил женщин и не верил им, но держался с ними всегда по-рыцарски». Но, мне кажется, и не признать ту самую слабость, о которой он говорил ей - свои «сантименты» в отношении Ирен - было бы с его стороны и малодушно по-человечески, и не достойно его выдающегося ума. Эта последняя причина мне кажется самой гармонично вписывающейся в рассказанную историю. К тому же, уж очень она сродни происходящему на крыше Бартса в третьей серии: Шерлок подвергает себя опасности ради другого. Сделать выводы для себя из всего случившегося – да, обязательно, Шерлок их сделает. Но до выводов требуется признать очевидное. И еще: нельзя не признать, что спасение Ирен было поступком настоящего мужчины и супергероя, каковым мне Шерлок упорно кажется в этой серии!))

В качестве резюме: Шерлок и Ирен в результате имеют по порции опыта своей человеческой уязвимости через приятные и не очень приятные впечатления, а остающийся за кадром Джим Мориарти имеет всех.))

Собственно, это те моменты, которые я хотела прояснить для себя в первой серии. Все было красиво… Но, честное слово, Шерлок первого сезона поразил мое воображение гораздо больше.))

а здесь о Джим/Шерлок

Второй темой, которую я решила прояснить для себя – это мое отношение к шериарти. Собственно, это болезненная для меня тема с первого сезона. Уже не первый год я пытаюсь читать различные версии шериарти, и столько же меня корчит неслабыми сквиками. Почему это странное Шерлок/Джим никак не хочет укладываться в мое восприятие? Ведь какой богатый материал для этого пейринга представляет сериал! И сколько интересных мнений прочитано на этот счет, и многие из них пробиваются даже через мое упрямство, заставляют признать если не их истинность, то хотя бы право на существование в качестве одной из возможных гипотез…

Джим Мориарти - герой, которому я от всей души отдаю должное. Точнее, не герою вообще, а данной интерпретации этого героя в исполнении чудесного Эндрю Скотта. Почему именно эта версия Джима заслужила такую фанатскую любовь и такое количество Шериарти? Я читала много фиков на темы викторианского канонного Холмса, фиков по мотивам советской экранизации и пр, и нигде не видела, чтобы Шерлока Холмса так увлеченно сватали за Джима Мориарти. Честное слово, после чтения канона такое только в страшном сне могло бы привидеться! Наверное, отчасти причиной для сторонников шериарти является несомненное обаяние Джима в исполнение Эндрю Скотта. Но оговорюсь – Джима в первом сезоне. Джим первого сезона отличается от Джима второго. Но и весь первый сезон в принципе отличался от второго заметным «закулисным обаянием», если можно так выразиться. Я имею в виду эту – проблесками! – прорывающуюся ткань сериальной реальности, когда вместо Шерлока вдруг в некой сцене улыбался Бенедикт, а вместо Джима в бассейне – милый несравненный Эндрю. И если все экранное время Джима в первом сезоне практически исчерпывалось сценой в бассейне, то и зрительский взгляд на Джима явно формировался на основании визуальных впечатлений от нее… А я, как назло, никогда не была поклонником типа внешности Эндрю Скотта!)))

Второй сезон показал лично мне довольно неприятного, практически отталкивающего Джима. Обаяния первого сезона испарилось, ярче проявились черты психопата и маньяка – в улыбках, мимике, взглядах… Есть нечто, что мешает мне верить в любые проявления влечения Шерлока к Джиму и наоборот. В первом сезоне они были несомненны, но очень короткий срок – пока герои не столкнулись в бассейне. Во втором я даже следов их не вижу!

Я абсолютно согласна с тем, что символически Джим – это антипод, «тень» Шерлока в данном сериале. Глупо было бы отрицать почти архетипическое противопоставление героев и то несомненное сходство, которое существует между ними. В этом отношении меня восхитил фик Eia

Hands Full Of Dust

sherlockbbc.diary.ru/p175819263.htm. Это удивительное «перетекание» Джима и Шерлока друг в друга, их существование в состоянии своего антипода в их снах очень талантливо иллюстрирует эту теорию. Знаменитая фраза: «Я – это ты», сказанное на крыше, тоже служит ей же. Но можно ли говорить о любви к своей «тени»? Наша «тень» - это не то, чем мы можем кокетничать в стиле «вот такой я сложный и несовершенный». Настоящая тень – это то, чего мы глубоко стыдимся и что до последнего отрицаем даже перед самими собой.

Я далека от того, чтобы пускаться в рассуждения о добре и зле и о том, что из них олицетворяют Шерлок и Джим. Мне кажется, что эти два героя довольно наглядно демонстрируют мысль о том, как иллюзорно на самом деле деление на «добро» и «зло», и как субъективно! Я видела много мнений о несомненной отрицательности поступков Шерлока – например, тех же опытов на своем друге с применением сахара и запиранием в лаборатории в «Собаках». Так же люди могли убедительно рассуждать о несомненных положительных чертах Джима – его бесконечной креативности, например. Мое мнение о невозможности любви между этими двумя основано не на их противостоянии плохой-хороший, герой-антигерой, а на том, что я чисто визуально вижу между ними в сериале.

А вижу я страх Шерлока. Нормальный страх человека, затылком ощущающего неведомую смертельную опасность. Наверное, так же боятся какие-нибудь кинозвезды, если у них заводится вдруг ненормальный поклонник, который присылает им письма с угрозами. Вот Шерлок и похож на такую кинозвезду. В моем понимании, совместить можно многие эмоции, но категорически невозможно испытывать одновременно страх и любовь. Они взаимоисключают друг друга. Либо-либо. Страхом можно контролировать другого человека, но никогда нельзя вызвать его любви, или окололюбовных эмоций.

Шерлок боится Джима. Страх ИМХО виден в его почти болезненном, агрессивном напряжении во время его выступления в суде, в очень тщательно контролируемом спокойствии во время совместного чаепития, и – как очень яркое проявление – в самом финале «Собак», где Шерлоку видится лицо Джима в лице Френкленда. По заряду ужаса он бьет даже знаменитую сцену в пабе у камина. Уже давно ушли в прошлое мечтательные улыбки первого сезона. Им на смену пришли застывшие взгляды, сжимающиеся зубы, резковатые рваные движения. А разговор с Молли? Это ее «ты выглядишь грустным, когда думаешь, что он не видит тебя»? Так выглядел ее умирающий отец, так выглядит Шерлок. Можно ли любить смертельную болезнь, которая точит тебя изнутри? А ведь мысли о Джиме производят на Шерлока именно такое действие. Его крайнее напряжение выдают и его вспышки с Джоном, и то отчаяние (несомненно, пополам с раскаянием), с которым он обращается за помощью к Молли.

Можно ли считать пристальное внимание Джима к Шерлоку проявлением любви? ИМХО – нет. Я не могу считать это любовью или чем-то вроде нее хотя бы потому, что Джим ХОЧЕТ, чтобы Шерлок его боялся. Он жаждет контроля и деморализации. Он откровенно заявляет ему о своих планах будущего падения, потому что знает – на Шерлока это произведет именно нужное ему впечатление. Витки спирали их «танцев» сжимаются все сильнее, приближая развязку. И цель Джима мне кажется более чем очевидной: уничтожение Шерлока. Не обязательно физическое – в некоторых случаях смерть, наверное, не самый страшный вариант… Но мне как-то не получается представить иного разрешения их противостояния. Я не верю, что Джиму не нужна смерть Шерлока. Явно нужна – но уже после «падения». После того, как от личности того Шерлока, что он знает, не останется и следа. Неужели можно хоть на минуту предположить, что оставшийся в живых Шерлок, даже если его репутация и привычная жизнь будут полностью уничтожены, не попытается рано или поздно все восстановить? Джим, конечно, любитель игр, но игра имеет смысл только тогда, когда помимо завязки и кульминации развязывается финалом: выигрышем или проигрышем. Джим не производит впечатления того, кто растягивает игру на целую жизнь – он, скорее, склонен сводить жизнь к игре. Для меня Джим – разрушитель. В каждой, даже небольшой, вселенной есть те, кто ее создают и удерживают в равновесии, и есть те, кто стремятся ее разрушить. Сколько вселенных уже разрушил Джим? Кони Принс, слепая старуха… Список огромен. Теперь он подобрался к самой удивительной из всех существующих для него – миру Шерлока Холмса. Его уничтожение должно стать «вишенкой на торте» карьеры Джима. Без этого уничтожения роль Джима ИМХО оказалась бы неосуществленной. Всего лишь холостым выстрелом – или чередой холостых выстрелов.

Случайно вспомнился триллер, когда-то виденный мною, и который я считаю одним из лучших когда-либо созданных фильмов: «Молчание ягнят». Там показан гениальный маньяк-психопат, который заставил играть с собой в дедуктивные игры героиню этого фильма в обмен на предоставляемую информацию: людоед Ганнибал Лектер и следователь Кларисса. Не буду сейчас распространяться о всех перипетиях их отношений, упомяну только поразивший меня момент в финале этого фильма, когда Лектеру удается сбежать из-под усиленной охраны и вырваться на свободу. Он звонит Клариссе только один раз, чтобы сказать что-то вроде: «Без тебя мир стал бы гораздо менее интересным (или прекрасным?) местом». Удивительно, но он НЕ хочет, чтобы Кларисса боялась его. Честное слово, это был бы невероятно весомый аргумент – если бы кому-то вдруг захотелось порассуждать о возможной любви маньяка к девушке-следователю – В ПОЛЬЗУ последней! По моему мнению, конечно.

Резюме: Нет и не может быть ничего похожего на любовь там, где есть страх или желание запугать. Да и в целом: короли в мантиях на своих драгоценных тронах – настоящих или воображаемых – не нуждаются в соперниках, оспаривающих их заоблачные высоты самим фактом своего существования. Они хотят быть уникальными. Их власть не должна подвергаться угрозе, а уникальность должна оставаться неоспоримой – тем более если существует некто, кого они сами невольно признают равным себе.

@темы: Sherlock BBC, Просто мнение

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Английский фильм The Deep Blue Sea (2011)

Это мое мнение и некоторые мысли, возникшие после просмотра упомянутого фильма по одноименной пьесе Теренса Раттигана. Вот этого:
en.wikipedia.org/wiki/The_Deep_Blue_Sea_%282011...
Конечно же, содержит спойлеры.

В названии пьесы автором использована английская поговорка:
Between the devil and the deep blue sea («Между дьяволом и глубоким синим морем») со значением «выбирать из двух зол».

…Сумрачная комната, заставленная темной тяжелой мебелью, в обветшавшем старинном доме послевоенного Лондона. Красивая женщина средних лет – ее зовут Эстер – готовится к самоубийству: пишет прощальное письмо, глотает таблетки, открывает кран газового камина… Картинами угасающего сознания высвечиваются предшествующие события ее жизни: богатый немолодой муж, занятый работой, размеренная жизнь в высшем обществе, знакомство с молодым летчиком, который становится ее любовником…

Дальше нам показывают то, как об ее романе узнает муж, от которого Эстер уходит к этому летчику, сменив свое полусонное существование на СТРАСТЬ – ту самую, о которой она только читала, но никогда не испытывала. И безжалостную правду жизни, приведшую ее к решению из этой самой жизни уйти: что страсть, даже исключительная по своей силе, все же не отменяет несходства характеров и последствий социального неравенства объединенных ею людей, не помогает выбраться из нищеты. И – как самое безысходное во всей этой истории: что объект этой отчаянной страсти вскоре – в силу ряда причин и особенностей своего характера – перестает отвечать столь же пылкой взаимностью.

Наверное, легче всего этот фильм было бы охарактеризовать цитатой из Пушкина:

Любви все возрасты покорны;
Но юным, девственным сердцам
Ее порывы благотворны,
Как бури вешние полям.
<….>
Но в возраст поздний и бесплодный,
На повороте наших лет,
Печален страсти мертвой след:
Так бури осени холодной
В болото обращают луг
И обнажают лес вокруг.

и на этом остановиться, погрустив о сложности и несправедливости жизни.

Но мне довелось прочитать произведение, по которому создан этот фильм: одноименную пьесу Теренса Раттигана «Глубокое синее море». И не только прочитать, но и перевести ее для себя.

И, сопоставив два этих отдельных произведения – пьесу и фильм – я бы сказала, что фильм, несмотря на наличие хороших актеров и продуманную художественность постановки, получился чуть более поверхностным, чем пьеса, не всегда внятным, и не вполне соответствующим идее самой пьесы. Хотя я совсем не утверждаю, что фильм обязан слепо следовать букве литературной основы.

На первый взгляд, все просто: замужняя женщина, дожившая почти до сорока лет, вдруг через свою связь с любовником открывает для себя волшебный мир страсти и секса. Но это открытие в конечном результате приводит ее к решению уйти из жизни. Сразу же может возникнуть вопрос: что же, собственно, такого плохого в страсти и физической стороне любви? В самом этом чувстве, наверное, ничего плохого и нет, проблема кроется в том, кто его испытывает и с какими предпосылками…

Раттигана многие считают специалистом изображения «неравности» чувств двух находящихся в отношениях людей. Эта тема звучит в его творчестве очень часто. И фильм, похоже, сосредоточен только на этом. Но в пьесе, как мне показалось, речь идет и о другом тоже. Неравность чувств выступает всего лишь фоном и одновременно катализатором другой мысли: о том, что же есть истинный стержень человеческой личности и где истоки уважения человека к самому себе.

Пьеса совершенно неожиданно вызвала во мне ассоциации с другим, уже русским произведением: очень мною любимым романом Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». Для меня стало бесспорным сходство главных героинь: и там, и там авторами изображены женщины средних лет, прозябающие в скуке и бездействии в своих золотых клетках, ничем не занятые, лишенные должного внимания своих знаменитых мужей и бездетные. Женщины, жизнь которых пуста. Эти женщины не заняты ни в одной из возможных сфер жизни, они не любят своих мужей и им не надо ежедневно утруждать себя заботами о хозяйстве. Причем в обоих случаях речь идет о натурах одаренных, тех, кому природа дала некий потенциал: ума, характера, способностей и эмоциональной глубины, но этот потенциал так и остался невостребованным. Эдакой неосвоенной целиной, и, одновременно, бомбой замедленного действия.

Даже время действия почти совпадает: годы до и после Второй мировой войны.

И что же происходит, когда весь этот нерастраченный потенциал женской души неожиданно находит себе применение – в данных обоих случаях в виде страсти к мужчине? Он с интенсивностью атомного взрыва направляется на этого мужчину, который становится для такой женщины центром ее мира, средоточием всех помыслов и смыслом существования. Что, наверное, должно бы быть очень романтичным и вообще замечательным. Ведь женщине по законам жизни и искусства предназначено кого-то любить, а уж если есть возможность делать это страстно!..

Только слово «любовь» мне все же кажется здесь неподходящим. Такие чувства – это что-то гораздо менее доброе и светлое, и я бы точно не стала обозначать их этим словом. Наверное, очень многие мужчины хотели бы, чтобы к ним относились подобным образом: чтобы женщина торжественно поместила их в центр собственного мира, и чтобы вместо избитого «я тебя люблю» говорила им что-то вроде: «ты для меня – все», или «я без тебя не могу». Тем более, когда речь идет о – повторюсь – женщине не примитивной в душевном плане, а совсем наоборот. Вот только последствия у этой одержимости, похоже, какие-то нехорошие. В пьесе Раттигана любовник Эстер вскоре начинает пить и теряет возможность работать по своей прямой специальности. А Мастер? Он пишет тот самый роман, про который Маргарита говорит, что в нем – вся ее жизнь, и который приводит Мастера к нервному расстройству, в застенки НКВД и психушку.

Похоже, страсть одаренной и пустой женщины почти ничего не дает своему объекту, – потому что пустоте нечего дать, – а вот забрать она стремится все. Пространство души, вдруг осознавшее свою собственную пустоту, властно требует заполнения, и женщина начинает претендовать на все, что только может получить от предмета своей страсти: его мысли и чувства, его стремления, его мечты, его время, его тело. А раз получив, отказаться уже не может. Перспектива оказаться снова без смысла жизни приводит в ужас, заставляет умолять, просить, требовать своего. И мужчина не может устоять под этим напором, он пускает женщину в свою жизнь, разрешает выпивать ее по капле, постепенно теряя силы и удачу, забывая свои желания и цели, словно медленно погружаясь в засасывающее его болото. А женщина помочь выплыть объекту своих чувств не может – не умеет, да и нечем. Вместо этого она полна решимости погибнуть вместе с ним.

Может, именно по этой причине – недоброй природе испытываемых чувств – на Маргариту в романе Булгакова и выходят помощники князя тьмы, а вовсе не представители противоположной инстанции, с которой изначально связывают любовь? И финал романа – при всей своей кажущейся безмятежной романтичности – внушает некоторые опасения. По крайней мере, мне. Да, Маргарите после шабаша вернули ее игрушку. Ее любовника, как называет Мастера она сама. Вернули сломанной, но теперь он уж точно никуда от нее не денется. Она уводит свой трофей в их вечный дом – через ручей, через мостик, через тишину – чтобы больше никогда и никуда его от себя не отпустить. Единственное, что этого дома читатель так и не увидит. О нем есть только мечты самой Маргариты, и пугающий образ ее сна:

Приснилась неизвестная Маргарите местность — безнадежная, унылая, под пасмурным небом ранней весны. Приснилось это клочковатое бегущее серенькое небо, а под ним беззвучная стая грачей. Какой-то корявый мостик. Под ним мутная весенняя речонка, безрадостные, нищенские полуголые деревья, одинокая осина, а далее, — меж деревьев, за каким-то огородом, — бревенчатое зданьице, не то оно — отдельная кухня, не то баня, не то черт его знает что. Неживое все кругом какое-то и до того унылое, что так и тянет повеситься на этой осине у мостика. Ни дуновения ветерка, ни шевеления облака и ни живой души. Вот адское место для живого человека!

Тот же ручей, тот же мостик, и та же тишина… Действительно, адское место. Так ведь подарок и сделан тем, кто вышел в наш мир прямо из ада… И если он – «часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо», то что получится, если эта символизируемая им сила попробует совершить кажущееся благо, т.е. сделать реальностью мечты этой обреченной друг на друга пары? Б-р-р-р…

Удивительно, как перекликается английская поговорка, послужившая названием пьесы и фильма, с выбором этих двух героинь! Эстер выбрала глубокое синее море. Ну, а Маргарита – дьявола… Одна в результате получила в единоличное и бессрочное пользование своего мужчину, а вторая – возможность обрести себя. Что из этого предпочтительнее, каждый решает для себя сам.

В пьесе Раттигана, конечно же, нет и следа мрачноватой романтики Булгакова. Ее действие незамысловато, и происходит в течение одного дня. Но и этого оказывается вполне достаточно. Пересказывать содержание я не хочу. Раттиган называл эту пьесу самой личной, и процесс ее написания – самым трудным за всю историю своего творчества – на написание его подвигла трагическая смерть когда-то близкого автору человека.

А если вернуться к фильму, то я бы сказала, что мне не понравились некоторые сокращения. Например, в нем нет ни слова о личном увлечении Эстер. В пьесе она – художница-самоучка. И мне жаль, что в фильме почти нет доктора Миллера. Мне показалось, что в пьесе это очень важный персонаж. Конечно, он привносит в повествование оттенок морализаторства, но, тем не менее, он важен как голос совести и пробуждающегося самоуважения героини. А финал пьесы – как и финал фильма, кстати – оптимистичен. Хотя и по-разному: в пьесе он более объясним логически, в фильме же он просто остается заслугой самой Эстер, что-то там осознавшей в процессе всех предшествующих событий. И авторская мысль пьесы в фильме не видна – видимо, не эту цель преследовали создатели. В пьесе же она звучит практически открытым текстом: смысл своего существования должно искать не в другом человеке, а в себе самом. Жизнь может лишить человека объекта его привязанности, но собственные, должным образом развитые способности, собственные мечты и занятия пребудут с ним. Особенно, если человек от природы одарен. Когда мы уважаем и ценим себя сами, нас сложнее сбить с ног, даже если мы волею судьбы вдруг и оказываемся один на один с окружающим миром.

@темы: Others, Просто мнение

---

Случайное. И опять навеяно сериалом.

Сегодня, случайно выйдя в сеть в очередной очень редкий и короткий раз за эту весну, обнаружила вот это:

смотреть

(Источник: сайт www.sherlockology.com/)

Интересная синхрония: буквально на днях мне подарили альбом Каспара Давида Фридриха.
А с этим стиллом кто-то явно вдохновился творчеством немецкого романтика (по моему мнению). И здорово получилось!))

Для сравнения некоторые картины Фридриха.

Фридрих меня всегда завораживал, хоть смотреть на его произведения мне лучше… не слишком долго. С этим их ирреальным мерцающим свечением, а не светом, они кажутся образами не очень добрых снов: без предыстории, всегда в чем-то недосказанные, наполненные смутным беспокойством, могущим усилиться до вполне ощутимого ужаса.

@темы: Sherlock BBC, Случайное