Это мое мнение и некоторые мысли, возникшие после просмотра упомянутого фильма по одноименной пьесе Теренса Раттигана. Вот этого:
en.wikipedia.org/wiki/The_Deep_Blue_Sea_%282011...
Конечно же, содержит спойлеры.
В названии пьесы автором использована английская поговорка:
Between the devil and the deep blue sea («Между дьяволом и глубоким синим морем») со значением «выбирать из двух зол».
читать дальше…Сумрачная комната, заставленная темной тяжелой мебелью, в обветшавшем старинном доме послевоенного Лондона. Красивая женщина средних лет – ее зовут Эстер – готовится к самоубийству: пишет прощальное письмо, глотает таблетки, открывает кран газового камина… Картинами угасающего сознания высвечиваются предшествующие события ее жизни: богатый немолодой муж, занятый работой, размеренная жизнь в высшем обществе, знакомство с молодым летчиком, который становится ее любовником…
Дальше нам показывают то, как об ее романе узнает муж, от которого Эстер уходит к этому летчику, сменив свое полусонное существование на СТРАСТЬ – ту самую, о которой она только читала, но никогда не испытывала. И безжалостную правду жизни, приведшую ее к решению из этой самой жизни уйти: что страсть, даже исключительная по своей силе, все же не отменяет несходства характеров и последствий социального неравенства объединенных ею людей, не помогает выбраться из нищеты. И – как самое безысходное во всей этой истории: что объект этой отчаянной страсти вскоре – в силу ряда причин и особенностей своего характера – перестает отвечать столь же пылкой взаимностью.
Наверное, легче всего этот фильм было бы охарактеризовать цитатой из Пушкина:
Любви все возрасты покорны;
Но юным, девственным сердцам
Ее порывы благотворны,
Как бури вешние полям.
<….>
Но в возраст поздний и бесплодный,
На повороте наших лет,
Печален страсти мертвой след:
Так бури осени холодной
В болото обращают луг
И обнажают лес вокруг.
и на этом остановиться, погрустив о сложности и несправедливости жизни.
Но мне довелось прочитать произведение, по которому создан этот фильм: одноименную пьесу Теренса Раттигана «Глубокое синее море». И не только прочитать, но и перевести ее для себя.
И, сопоставив два этих отдельных произведения – пьесу и фильм – я бы сказала, что фильм, несмотря на наличие хороших актеров и продуманную художественность постановки, получился чуть более поверхностным, чем пьеса, не всегда внятным, и не вполне соответствующим идее самой пьесы. Хотя я совсем не утверждаю, что фильм обязан слепо следовать букве литературной основы.
На первый взгляд, все просто: замужняя женщина, дожившая почти до сорока лет, вдруг через свою связь с любовником открывает для себя волшебный мир страсти и секса. Но это открытие в конечном результате приводит ее к решению уйти из жизни. Сразу же может возникнуть вопрос: что же, собственно, такого плохого в страсти и физической стороне любви? В самом этом чувстве, наверное, ничего плохого и нет, проблема кроется в том, кто его испытывает и с какими предпосылками…
Раттигана многие считают специалистом изображения «неравности» чувств двух находящихся в отношениях людей. Эта тема звучит в его творчестве очень часто. И фильм, похоже, сосредоточен только на этом. Но в пьесе, как мне показалось, речь идет и о другом тоже. Неравность чувств выступает всего лишь фоном и одновременно катализатором другой мысли: о том, что же есть истинный стержень человеческой личности и где истоки уважения человека к самому себе.
Пьеса совершенно неожиданно вызвала во мне ассоциации с другим, уже русским произведением: очень мною любимым романом Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». Для меня стало бесспорным сходство главных героинь: и там, и там авторами изображены женщины средних лет, прозябающие в скуке и бездействии в своих золотых клетках, ничем не занятые, лишенные должного внимания своих знаменитых мужей и бездетные. Женщины, жизнь которых пуста. Эти женщины не заняты ни в одной из возможных сфер жизни, они не любят своих мужей и им не надо ежедневно утруждать себя заботами о хозяйстве. Причем в обоих случаях речь идет о натурах одаренных, тех, кому природа дала некий потенциал: ума, характера, способностей и эмоциональной глубины, но этот потенциал так и остался невостребованным. Эдакой неосвоенной целиной, и, одновременно, бомбой замедленного действия.
Даже время действия почти совпадает: годы до и после Второй мировой войны.
И что же происходит, когда весь этот нерастраченный потенциал женской души неожиданно находит себе применение – в данных обоих случаях в виде страсти к мужчине? Он с интенсивностью атомного взрыва направляется на этого мужчину, который становится для такой женщины центром ее мира, средоточием всех помыслов и смыслом существования. Что, наверное, должно бы быть очень романтичным и вообще замечательным. Ведь женщине по законам жизни и искусства предназначено кого-то любить, а уж если есть возможность делать это страстно!..
Только слово «любовь» мне все же кажется здесь неподходящим. Такие чувства – это что-то гораздо менее доброе и светлое, и я бы точно не стала обозначать их этим словом. Наверное, очень многие мужчины хотели бы, чтобы к ним относились подобным образом: чтобы женщина торжественно поместила их в центр собственного мира, и чтобы вместо избитого «я тебя люблю» говорила им что-то вроде: «ты для меня – все», или «я без тебя не могу». Тем более, когда речь идет о – повторюсь – женщине не примитивной в душевном плане, а совсем наоборот. Вот только последствия у этой одержимости, похоже, какие-то нехорошие. В пьесе Раттигана любовник Эстер вскоре начинает пить и теряет возможность работать по своей прямой специальности. А Мастер? Он пишет тот самый роман, про который Маргарита говорит, что в нем – вся ее жизнь, и который приводит Мастера к нервному расстройству, в застенки НКВД и психушку.
Похоже, страсть одаренной и пустой женщины почти ничего не дает своему объекту, – потому что пустоте нечего дать, – а вот забрать она стремится все. Пространство души, вдруг осознавшее свою собственную пустоту, властно требует заполнения, и женщина начинает претендовать на все, что только может получить от предмета своей страсти: его мысли и чувства, его стремления, его мечты, его время, его тело. А раз получив, отказаться уже не может. Перспектива оказаться снова без смысла жизни приводит в ужас, заставляет умолять, просить, требовать своего. И мужчина не может устоять под этим напором, он пускает женщину в свою жизнь, разрешает выпивать ее по капле, постепенно теряя силы и удачу, забывая свои желания и цели, словно медленно погружаясь в засасывающее его болото. А женщина помочь выплыть объекту своих чувств не может – не умеет, да и нечем. Вместо этого она полна решимости погибнуть вместе с ним.
Может, именно по этой причине – недоброй природе испытываемых чувств – на Маргариту в романе Булгакова и выходят помощники князя тьмы, а вовсе не представители противоположной инстанции, с которой изначально связывают любовь? И финал романа – при всей своей кажущейся безмятежной романтичности – внушает некоторые опасения. По крайней мере, мне. Да, Маргарите после шабаша вернули ее игрушку. Ее любовника, как называет Мастера она сама. Вернули сломанной, но теперь он уж точно никуда от нее не денется. Она уводит свой трофей в их вечный дом – через ручей, через мостик, через тишину – чтобы больше никогда и никуда его от себя не отпустить. Единственное, что этого дома читатель так и не увидит. О нем есть только мечты самой Маргариты, и пугающий образ ее сна:
Приснилась неизвестная Маргарите местность — безнадежная, унылая, под пасмурным небом ранней весны. Приснилось это клочковатое бегущее серенькое небо, а под ним беззвучная стая грачей. Какой-то корявый мостик. Под ним мутная весенняя речонка, безрадостные, нищенские полуголые деревья, одинокая осина, а далее, — меж деревьев, за каким-то огородом, — бревенчатое зданьице, не то оно — отдельная кухня, не то баня, не то черт его знает что. Неживое все кругом какое-то и до того унылое, что так и тянет повеситься на этой осине у мостика. Ни дуновения ветерка, ни шевеления облака и ни живой души. Вот адское место для живого человека!
Тот же ручей, тот же мостик, и та же тишина… Действительно, адское место. Так ведь подарок и сделан тем, кто вышел в наш мир прямо из ада… И если он – «часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо», то что получится, если эта символизируемая им сила попробует совершить кажущееся благо, т.е. сделать реальностью мечты этой обреченной друг на друга пары? Б-р-р-р…
Удивительно, как перекликается английская поговорка, послужившая названием пьесы и фильма, с выбором этих двух героинь! Эстер выбрала глубокое синее море. Ну, а Маргарита – дьявола… Одна в результате получила в единоличное и бессрочное пользование своего мужчину, а вторая – возможность обрести себя. Что из этого предпочтительнее, каждый решает для себя сам.
В пьесе Раттигана, конечно же, нет и следа мрачноватой романтики Булгакова. Ее действие незамысловато, и происходит в течение одного дня. Но и этого оказывается вполне достаточно. Пересказывать содержание я не хочу. Раттиган называл эту пьесу самой личной, и процесс ее написания – самым трудным за всю историю своего творчества – на написание его подвигла трагическая смерть когда-то близкого автору человека.
А если вернуться к фильму, то я бы сказала, что мне не понравились некоторые сокращения. Например, в нем нет ни слова о личном увлечении Эстер. В пьесе она – художница-самоучка. И мне жаль, что в фильме почти нет доктора Миллера. Мне показалось, что в пьесе это очень важный персонаж. Конечно, он привносит в повествование оттенок морализаторства, но, тем не менее, он важен как голос совести и пробуждающегося самоуважения героини. А финал пьесы – как и финал фильма, кстати – оптимистичен. Хотя и по-разному: в пьесе он более объясним логически, в фильме же он просто остается заслугой самой Эстер, что-то там осознавшей в процессе всех предшествующих событий. И авторская мысль пьесы в фильме не видна – видимо, не эту цель преследовали создатели. В пьесе же она звучит практически открытым текстом: смысл своего существования должно искать не в другом человеке, а в себе самом. Жизнь может лишить человека объекта его привязанности, но собственные, должным образом развитые способности, собственные мечты и занятия пребудут с ним. Особенно, если человек от природы одарен. Когда мы уважаем и ценим себя сами, нас сложнее сбить с ног, даже если мы волею судьбы вдруг и оказываемся один на один с окружающим миром.
@темы: Others, Просто мнение
-
-
22.04.2012 в 16:14А по теме этого поста - да, киваю-киваю-киваю. Это трудно поймать словом, но есть ощутимая разница между любовью к кому-то и болезненным желанием заполнить этим кем-то "пропасть отсутствия себя".
Меня это еще очень интересует в аспекте любви к ребенку (ну, актуально потому что). Мужчину назначить жертвой можно, хоть и все-таки сложновато (тут особое помешательство нужно), а вот ребенка - сам бог велел, тем более, что и заводят детей часто с созвучной благой целью - заполнять пустоту своей жизни и искать пути развития себя.
И что меня особенно поражает - в любовной любви, в родительской или какой угодно другой - насколько похоже декларируют себя любовь и замещение.
Здорово, что ты вспомнила Маргариту )) мне всегда их с Мастером отношения такими же пугающими казались - начиная с самого первого букета желтых цветов, который она несла, как свою душу: возьми же наконец, а если нет - брошу на мостовую.
Хотя слепым и пустым был бы Мастер, пройди он мимо от такой женщины.
-
-
23.04.2012 в 18:55Про переводы: да, хотелось бы, но что ж поделаешь!.. Вроде, и процесс перевода нравится, и польза от него ощутимая, а - поди ж ты - ни выложить, ни обсудить, ни получить своих тапков/похвал, потому что кто-то за право таких действий деньги платит, и обделять праводержателей, честных издателей, или профессиональных переводчиков не хочется. ((
Меня это еще очень интересует в аспекте любви к ребенку (ну, актуально потому что). Мужчину назначить жертвой можно, хоть и все-таки сложновато (тут особое помешательство нужно), а вот ребенка - сам бог велел, тем более, что и заводят детей часто с созвучной благой целью - заполнять пустоту своей жизни и искать пути развития себя.
Да, это не такая уж редкость – использовать своего ребенка как средство. Здесь, наверное, ранние годы жизни ребенка еще не показательны: на мой взгляд, не отличишь замещение от здорового материнского инстинкта и нормальной любви к ребенку, пока он целиком зависит от тебя. Это потом уже, когда ребенок обретает относительную самостоятельность через всякие садики-школы и начинает утверждаться как личность часто без помощи матери, становится яснее. Но если матери всегда было интересно жить, и до появления ребенка тоже, то опасаться нечего. Ребенок просто будет еще одним объектом приложения ее способностей. И кто поручится, что после него не появится других (объектов, а не детей)? И кто знает, может, материнство и есть главный ее талант и истинное призвание? Талантливых матерей в этом мире, на мой взгляд, не больше, чем таких же ярко выраженных талантов в других сферах человеческой деятельности.
И что меня особенно поражает - в любовной любви, в родительской или какой угодно другой - насколько похоже декларируют себя любовь и замещение.
Это точно! Наверное, даже можно сказать, что уж совсем чистой любви без капельки замещения быть и не может, ведь любовь тоже требует свободного потенциала души, не занятого другими аспектами нашей жизни. Тут, наверное, только взрослый человек по каким-то косвенным признакам и может догадаться, что «что-то не так», и что им живут в прямом смысле этого слова – как живут обыкновенной пищей. Мне показалось, что в обоих произведениях таковым является непроизвольное желание героев отдалиться от своих женщин. Фредди постоянно сбегает играть в гольф, а Мастер как-то не спешит выбраться из психушки, куда угодил. Он, конечно, объясняет это своей неспособностью причинить боль Маргарите, но можно ли быть уверенными, что он не обманывает так сам себя? Как будто полнейшая неизвестность относительно его судьбы – не повод быть несчастной для Маргариты!
Здорово, что ты вспомнила Маргариту ))
Она сама вспомнилась!)) Я первый раз читала этот роман в подростковом возрасте, и тогда не увидела в нем ничего, кроме захватывающей романтичной истории любви. Это потом уже, во время учебы, в беседах с преподавателями, картина стала корректироваться.